Третья террористическая - Страница 71

Аслан Салаев не ошибся…

И — ошибся…

Меньше чем через неделю их отправили в рейд. Но не «туда», а гораздо ближе.

Глава 37

Не думал Умар Асламбеков, что так быстро попадет в Чечню. Думал, что поучится еще, поготовится, экзамены поедает, в какую-нибудь «саперную» аспирантуру поступит, а потом еще в ней с полгодика будет учиться. Думал, что сможет потянуть с этим делом, как когда-то в Москве. Вернее, надеялся.

Ан нет — не вышло!

Те ребята, которые их учили, деньги на ветер бросать не любят. Все у них там расписано как по нотам. Если курс обучения рассчитан на месяц и одну неделю, то учиться ты будешь ровно месяц и одну неделю, ни часом меньше, ни часом больше. Потому что через час после твоего выпуска в аудитории и спальни войдут заранее заказанные бригады уборщиков и дезинфекторов, которые вычистят и выдраят полы, стены, мебель и отхожие места и сдадут свою работу точно в оговоренный контрактом срок, после чего в сияющие чистотой помещения ступят новые, уже вымытые и пообедавшие курсанты с вакуумными пакетами одноразового спального белья.

А иначе быть не может, иначе пойдут неустойки, штрафы и иски. Это только в России-матушке бывает так, что одни постояльцы еще не съехали, думая, что будут выезжать не сегодня, а завтра, и потому свои вещички даже еще не собрали, а на пороге уже толпятся вновь прибывшие гости, а между ними, шаркая швабрами по ногам и тихо ругаясь, бегают озверелые уборщицы. И хоть бы кто на это безобразие иск в суд подал, требуя заплатить неустойку. Никто не подаст! Они лучше все друг с другом как-нибудь договорятся, переночевав валетом по двое на одной койке, вместе с уборщицами, которых забыли домой увезти, потому что с автобусом не на тот день договорились.

У них не так. У них чуть что — суд и деньги на бочку! Поэтому все делается вовремя.

Вовремя привозят.

Вовремя кормят.

Вовремя начинают и заканчивают занятия.

И вежливо отправляют восвояси ровно тогда, когда истек оговоренный в контрактах срок обучения.

А чему учили — приготовлению рождественских пудингов, китайскому языку, вождению автокаров или минно-взрывному делу, значения не имеет.

Так что не надо было «губу раскатывать», рассчитывая пересидеть в Европе «пару месяцев» сверх отведенных лимитов. Не выйдет сверх. Только если за сверхдоплаты. Или с риском рассориться с властями.

Умар Асламбеков ссориться с властями не мог, так как его жена и сын «сидели на чемоданах», ожидая получения вида на жительство в Голландию, которое могли получить лишь при выполнении определенных, взятых на себя их мужем и отцом обязательств. Не для того на него тратили деньги, уча минно-взрывному делу, чтобы он работал где-нибудь в Дании мусорщиком, получая зарплату «по-черному» и живя на нелегальном положении.

Но даже если бы он вдруг, как-нибудь ненароком, смог переползти незамеченным через польско-немецкую границу, избрав для себя и семьи тернистый путь «нелегалов», то куда бы он делся от своих родственников, своего народа и их обычаев? И своей совести тоже?..

Умара Асламбекова поздравили с успешным окончанием курсов, вручили «саперный сертификат» установленного международного образца, «подъемную» сумму денег и отправили в Чечню через Турцию.

В Турции он надолго тоже не задержался. В Турции, в лагере для чеченских беженцев, больше похожем на воинскую часть, их «погоняли» по Корану и истории ислама, переодели и переправили в Грузию, где, вооружив и дав проводников, по караванным тропам, в обход пограничных кордонов и засад, повели в Чечню. Шли долго, или ему показалось, что долго, и только ночами, пережидая светлое время под навесами, сооруженными из жердин и веток.

Осознать себя партизаном Умар не мог, хотя впереди у него, больно стуча по животу, болтался автомат, а плечи оттягивал вьюк с боеприпасами. И все равно это была какая-то игра. Детская игра в войнушку…

Оказалось, что нет, не игра…

Когда впереди зазвучали выстрелы, Умар ничего не понял. Другие тоже не поняли и не пытались понять, а первым делом плюхнулись на животы, расползаясь веером во все стороны, и приготовили к бою оружие. Умар тоже плюхнулся и побежал на четвереньках под ближайшее дерево.

Он не знал, что ему нужно делать, он еще ни разу не был в бою.

Другие знали.

Кто-то, скинув со спины груз, короткими перебежками, периодически залегая за деревья и камни, побежал вперед, туда, где звучали выстрелы. Кто-то стал, быстро перекатываясь, смещаться в сторону, заходя русским во фланг.

Часто застучали автоматные очереди, ухнуло два подряд взрыва, и наступила оглушительная тишина.

Оказалось, что головной дозор напоролся на мобильную группу пограничников, совершавших обход местности, и с ходу вступил с ними в бой.

Чеченцев было больше, их колонна насчитывала до взвода бойцов, поэтому пограничники продержались недолго. Когда к месту боя подошел Умар, под деревом лежало четыре трупа русских солдат. У одного было перерезано горло, и парящая кровь, густо сползая по камням на землю, застывала лужами.

Нет, это была не «войнушка», это была война! Самая настоящая!

— Соберите оружие, и уходим!..

Они похватали вьюки и, петляя и часто меняя направление, побежали по лесу, оставляя на своем пути растяжки. Их не преследовали, возможно, потому, что, кроме пограничников, у русских здесь других сил не было.

Из-за тех пограничников им пришлось, сменив маршрут, дать большой крюк. Через несколько дней Умар втянулся в марш. Автомат уже не колотил по его телу, а висел удобно и под рукой, чтобы можно было мгновенно начать стрельбу. Он знал свое место в походной колонне, знал, что делать, если начнется перестрелка, кого прикрывать и кто будет прикрывать его. Война своим премудростям учит быстро, потому что тот, кто обучаем меньше, — умирает первым. Такой вот естественный отбор…