Третья террористическая - Страница 80

Нужно ставить засады на караванных тропах, минировать леса, выселять и сжигать «приграничные» деревни, лишая боевиков баз снабжения, выявлять среди мирного населения пособников, брать заложников… В общем, вести обычную контрпартизанскую войну, стратегию и тактику которой отработали еще немцы, вначале тоже пытавшиеся воевать с партизанами с помощью войсковых соединений и авиации, а потом малочисленными, но мобильными силами «альпийских стрелков» и зондеркоманд, которые, проводя в жизнь «тактику выжженной земли», окружали леса широкими полосами спаленных дотла деревень и хуторов. После чего партизанам оставалось лишь выйти из леса или умереть с голода.

И здесь, в Чечне, нужно было действовать так же! Но, видно, у командования на этот счет было другое мнение. Жаль, они его не спросили…

Когда однажды Сергей прибыл из очередной командировки, минуя дом, сразу в госпиталь Бурденко, его жена заподозрила неладное. Но он объяснил ей, что получил ранение на охоте, по неосторожности выстрелив себе в ногу.

Она поверила. Женщины всегда верят в то, во что хотят верить. Во что им выгодно верить.

Подлечившись, Сергей вновь отправился в командировку «шинели пересчитывать». На этот раз он работал под прикрытием корочек корреспондента газеты «Красная звезда», присматриваясь к жизни чеченцев, разбираясь, какую деревню какой тейп держит и с каким тейпом враждует, зубря чеченский язык, чтобы понять, когда рядом с ним скажут — «давай его сейчас зарежем…» или «ты зайди слева, а я сзади…». Для разведчика изучение языков не блажь, а в прямом смысле жизненная необходимость.

К чему его готовят, он еще не знал — но догадывался. Догадывался, что ему предстоит «заброска в глубокой тыл противника».

Так и оказалось…

Задание было самым что ни на есть типовым, по разработанному и утвержденному еще во времена СМЕРШа сценарию — дезертировать с поля боя, перебежать на сторону противника, покаяться, смыть свою вину кровью, втереться в доверие, выслужиться, после чего выйти на контакт с Центром, доложив о готовности выполнить любое задание Родины.

Втереться — ладно, хоть даже без мыла, а вот смывать отсутствующую вину кровью — как-то напрягало. Жаль было использовать свою кровушку в качестве моющего средства. Но отступать было поздно. Отказавшись от выполнения задания, он должен был уйти из армии, сдать ключи от квартиры и в двадцать четыре часа освободить от своего присутствия столицу нашей Родины. И что дальше?.. Пойти трудиться на завод или на стройку? Только кто его туда возьмет без специальности? Остается охранная фирма, или, говоря простым языком, — «крыша», где, между прочим, тоже постреливают.

Нет, уж лучше на передовую.

Тем более что начфин наобещал ему «с три короба» боевых надбавок, коэффициентов и премий. А вышестоящий начальник намекнул на внеочередное звание и разрешил «подрабатывать» на той стороне, получая доллары за головы русских солдат и подбитую бронетехнику.

У «чехов» расценки были даже выше, чем у начфина, так что на круг выходило неплохо.

— Только ты смотри, не перерабатывай — знай меру!..

Сергею придумали легенду, выправили документы на имя Степана Емельянова, русского, уроженца села Разливы Костромской области, который, подписав в военкомате контракт, был отправлен в Чечню.

— На ту сторону пойдешь легальным порядком, без подстраховки. С полгода посмотришь, что да как, а потом…

До «потом» он отслужил почти четыре месяца, на «общих основаниях» участвуя в зачистках, разминированиях и сопровождении колонн, вживаясь в свой новый образ. А когда втянулся, когда врос в шкуру Степки Емельянова настолько, что перестал напрягаться, слыша свое настоящее имя, пошел «через нейтралку» — «накушался» в компании какого-то случайного подполковника водки, раззадорил его, сцепился из-за пустяка, начистил ему рожу и, прихватив автомат, подался в бега, чтобы избежать суда трибунала.

Загремевший в госпиталь подполковник знать не знал и ведать не ведал, ради чего его вначале задарма водкой поили, а потом скулу на сторону своротили, вконец испортив послужной список.

На этот раз замять дело не удалось — потому что Москва «погнала волну». В часть нагрянула комиссия, начавшая громкое служебное расследование, а Военная прокуратура возбудила по факту дезертирства и избиения старшего офицера уголовное дело. Не шуточное — натуральное, с объявлением сбежавшего в розыск и перспективой получения им тюремного срока. Потому что используемые «втемную» военные прокуроры искренне считали контрактника Емельянова негодяем и преступником.

Переход «нейтральной полосы» прошел гладко. Командиры катали отписки, кляня доставившего им столько хлопот дезертира, рядовой состав, подтягивая дисциплину, занимался на плацу строевой подготовкой, прокуроры метали громы и молнии, а «чехи» имели возможность, наведя справки по своим каналам, убедиться, что злостное нарушение в форме пьянки, драки и побега контрактника с оружием из расположения воинской части имели место быть. При желании они могли повстречаться с одним из ее участников, который валялся в госпитале в крови, гипсе и соплях, по поводу увольнения из армии по статье — моральное разложение. Убедиться, что его челюсть сломана в трех местах. Что на блокпостах имеется ориентировка на сбежавшего «контрабаса», в Костромской области — село Разливы, а в личном деле командира части строгий выговор.

Объявленного во всероссийский розыск Степу Емельянова искали всем миром, а он объявился на той стороне — у чеченцев, где после нескольких месяцев подсобных работ и боев стал своим — стал Асланом Салаевым.